Третьеклассница Оля учит программу девятого класса, чтобы помогать сестре-инвалиду делать уроки. Ульяна в свои 17 грезит о танцах, но бросила танцевальную школу, чтобы волонтерить в приюте для животных. Женя в 11 лет случайно попал в летний лагерь белорусского детского хосписа и вот уже шесть лет каждый сезон ездит развлекать детей с особенностями. Школьник Влад в 15 лет возглавил волонтерскую велошколу: по 12 часов в неделю бесплатно учит в парке взрослых мужчин и женщин кататься на байке. «Имена» пообщались с ребятами, которые, не дожидаясь совершеннолетия, взвалили на себя ответственность за других. «Кто, если не мы?» — говорят подростки. И пусть «Майнкрафт» подождет.

«Передо мной упасть не стыдно, я же школяр»

— В 15 лет меня пригласили стать куратором проекта «ВелоШкола». Пригласили, считай, по ошибке. Думали, что я — студент, а не какой-то там школяр, которому просто нравятся велики и волонтерить, — рассказывает Влад Олехнович, который любит велосипеды настолько, что по 12 часов в день дает бесплатные уроки: с шести до восьми по средам, четвергам и пятницам он «сидит на камушке» в столичном парке Янки Купалы с двумя байками и предлагает всем желающим оседлать железного коня.

— Чаще всего решаются сесть на байк девушки от 20 до 27 лет. Парни больше стесняются. Хотя, надо признать, что передо мной падать не стыдно, — смеется Влад и показывает свои велосипеды. 

Началось все с того, что в августе 2014 года отец купил Владу вместо потрепанного старенького «Аиста» новый велосипед. Парень приехал на нем в «Гараж 38» — веломастерскую на Площади Победы, где собирались ребята из Минского велосипедного общества. Мялся, стеснялся, а потом просто подошел к парню из «Гаража» и спросил, чем может помочь. Тот дал Владу какую-то работу «подай-принеси». Потом Влад пришел еще раз. Потом еще. «Впрягся волонтером», и как-то невзначай «вошел в семью».

— Через год, в 2015-м, мои знакомые Настя Голованова и Кирилл Кудравец основали «ВелоШколу» и пригласили меня к себе в проект, — рассказывает Влад. — Основать они его основали, но Настя почти сразу уехала учится в Чехию. Кирилл тоже куда-то слился. И я остался с «ВелоШколой» один на один. Что делать? Настя и Кирилл думали, что я легко справлюсь, потому что студент. Но мне было 15! А у нас ни группы в социальных сетях, ни расписания, ни работников — ничего.

Попаниковав пару дней, Влад решил просто приставать к прохожим на улице. Сначала учил их на своем личном велосипеде. Потом стал привозить байки из офиса Минского велосипедного общества: складной городской, где низко опускается рама, и легкий спортивный, с гладкими педалями, чтобы было не страшно катиться. Дальше — больше. Сам освоил продвижение в социальных сетях, нарисовал логотип, организовал печать листовок, ввел регистрацию на уроки, чтобы всем хватало времени, и детализировал программу обучения.

В среднем, чтобы поехать, хватает трех занятий

— Меня так все это торкнуло! Ты носишься, носишься, все общаются, все довольны. И я тоже очень рад, — говорит Влад. — Как проходит занятие? Первым делом пытаюсь узнать, учился ли человек раньше. Есть ли у него страхи упасть или не успеть затормозить. Работаем со страхами. Человек держит велосипед только за седло, катит его, учится делать так, чтобы руль не водило туда-сюда. Я параллельно объясняю, какая нужна для движения скорость, как это всё работает. Потом человек едет так, чтобы касаться ногами земли. Пытаемся крутить педали.

По опыту Влада, учатся все довольно быстро. В среднем, чтобы поехать, хватает трех занятий. Зависит от мотивации: одна девушка, например, научилась кататься за два дня, потому что очень хотела поучаствовать в марафоне. А юноша недавно поехал, потому что за ним бежали воображаемые скинхеды. Падают, говорит Влад, ученики нечасто.

— Обычно только те, кто не слушает, что я говорю, — улыбается парень.

За время своей одиночной работы парень уже обучил более 30 человек. Сегодня он по-прежнему сидит в парке со своими байками, вот только забот прибавилось — ломает голову над тем, в какой университет поступать. Свою «ВелоШколу» Влад любит, но понимает, что времени на все не хватит. Как не хватает сегодня напарника-преподавателя, чтобы разделять с ним тяготы и радости волонтерства. 

— Зачем мне это все нужно? Я не знаю. Плюсов — никаких, — пожимает плечами Влад. — Разве что кармические. Но я их просаживаю быстро. А вообще нет, вру. Мне все нравится. Я вот с девушкой поругался, дома устал, а тут раз — побегаю за людьми, а они оп! — и наконец-то прокручивают клятые педали! Порадуюсь, порадуюсь. И станет полегче.

«Оля — руки, ноги и сердце для старшей сестры»

Девятилетняя Оля живет на окраине Минска в большой семье — с родителями, братом, двумя сестрами, кошкой и собакой. У девочки масса увлечений: разрисовывает гипсовые фигурки, плетет поделки из резиночек, занимается валянием из шерсти, катается на роликах, танцует и очень много читает — уже осилила половину «поттерианы». В школу Оля ходит с охотой, но после уроков всегда спешит домой. Потому что знает, что ее ждет старшая сестра Аня, прикованная к инвалидной коляске.

На первом году жизни у Ани случился серьезный перелом позвоночника, который позже вызвал множество осложнений. Периодически у нее стали одновременно отказывать все органы, в том числе сердце. Ко всему прочему обнаружилась серьезная психологическая травма: Аня стала панически боятся людей. О прогулках на улице, играх со сверстниками и речи больше не шло — Аня соглашалась говорить только со старшим братом и мамой. И то — перебрасывалась парой слов. Остальных воспринимала в штыки. Перестала интересоваться тем, что происходит вокруг. Дошло до того, что многие врачи стали сомневаться в интеллектуальных способностях девочки, заговорили о том, что ребенок растет отсталым.

Ане было пять лет, когда родилась Оля. Младшая сестра подросла, и нелюдимая затворница Аня через общение с ней начала потихоньку оттаивать. Оля научила Аню не бояться улицы. Не бояться детей во дворе и общественного транспорта. У Ани появились друзья, она неожиданно легко вошла в школьную колею и перестала паниковать перед походами в театр и цирк. Мама девочек Татьяна уверена, что социализация Ани — Олина заслуга. Ей удалось сделать то, что не смогли сделать другие члены семьи и врачи. «Как у Оли это получилось — не знаю, — говорит Татьяна. — Подобрала ключик».

Ей удалось сделать то, что не смогли сделать другие члены семьи и врачи

Сегодня Оля рядом с Аней всегда. Разговаривает, играет, меняет подгузник, помогает одеться, по первому зову подает нужные предметы с полок, приносит воду, читает для старшей сестры книжки. Совмещает в себе и сестру, и сиделку, и психолога. Никаких четких обязанностей по присмотру за сестрой Оля назвать не может. Она просто всегда рядом.

— Ане нужно помыть посуду — я встаю и мою, — говорит Оля. — Аня же не дотянется до раковины. А если хочет, могу в магазин для нее сходить. За молоком, например. Но карандаши за нее не точу. Она и сама может. Я видела один раз, как она точила.

— Переодеться помогаешь и еще рисовать, — включается в разговор Аня. — И бутерброды, булки вкусные со школы приносишь.

Сама Аня в школу не ходит — учится на дому. Пока мама не слышит, Аня признается, что Оля плюс ко всему помогает ей решать математику. Для этого младшая сестра вместо положенных в четвертом классе сложения и вычитания штурмует программу старших классов — разбирается в функциях, тангенсах и котангенсах.

То, что почти все ее одноклассники не нагружены дополнительными обязанностями, а она проводит свои дни с сестрой и в горе, и в радости, Олю не печалит. Единственное, на что бы хотелось тратить чуть больше времени — ролики. Оля приносит их из соседней комнаты, чтобы показать. Говорит, что очень любит кататься и хотелось бы делать это чаще. Но до стадиона далеко, добираться туда неудобно, а надолго оставлять старшую сестру одну Оля не любит.

— Мы во двор иногда без Ани ходим гулять. Но тогда не долго гуляем, потому что ей скучно дома одной, — говорит Оля. — А дома мы всегда что-нибудь придумаем: поиграем, поделки делаем, заплетаем друг друга. И когда вырастем, жить будем рядом.

«За этих собак я несу ответственность» 

Четыре года подряд по средам и субботам Ульяна после школы шла не домой, а ехала на вокзал. Оттуда  — в деревню в Минском районе. 40 минут в пути и 10-15 минут пешком по извилистым тропинкам. Конечная точка — приют для животных, расположенный в одном из деревенских домов. Здесь Ульяна волонтерит с 13 лет вместе с другими ребятами: ухаживает за котами и собаками, кормит, выгуливает, лечит, убирает.

Первый раз Ульяна попросилась в ряды волонтеров, когда ей было всего десять лет. Ей отказали из-з возраста — слишком мелкая. Как справится с большой собакой, со всей этой работой, когда сама еле на ногах стоит, пигалица? Три года Ульяна упорно обивала пороги приюта, доказывала, что справится. Помогала в акциях по сбору средств для животных, искала через интернет и группы ВКонтакте семьи для оставленных котов и собак. А в 13 лет набралась смелости и попросилась в команду снова. Волонтеры на свой страх и риск согласились. Правда, попросили привести папу, чтобы тот написал расписку: ответственность за дочку несет не приют, а родители.

— В приюте живет около двадцати собак и десяти котов. Даже самый быстрый выгул занимает часы, — рассказывает Ульяна. — Зиму тяжело переживали: то колонки с водой не работали, то дверь не могли открыть, потому что замерзло всё. Но вы не думайте, условия здесь хорошие. Раньше, когда приют в другом месте был, воду приходилось с улицы носить ведрами. Конечно, физически устаю, но всё это переживаемо. Даже если тяжело, я понимаю, что должна. Ведь если не приеду сюда, подведу других волонтеров. И животных наших подведу.

Приют — обязательная часть жизни девушки. Ради него она бросила профессиональные занятия танцами. Под него подстроила расписание: уроки делала заранее, чтобы потратить больше времени на питомцев. Если что не успевала в школе, доучивала в автобусе, дорога длинная.

О каждом из воспитанников приюта Ульяна может рассказывать часами: характер, биография, любимые игры.

Вот Люк — очень дикий пес. Его привезли сюда в шкафу, потому что просто на руках ехать он отказывался. Люк живет в вольере и уже никогда не станет домашним. Признает только Ульяну — стал выбираться из своей берлоги и подходить к изгороди, когда видит, что к нему идет девушка.

— Никаких возрастных привилегий у меня не было и нет, — говорит Ульяна. — Мне показали один раз, что надо делать. Дальше — сама. Тут нет ничего сложного. Сделать укол, надеть/снять намордник, таблетку дать, глазки закапать… И родителям польза — я за эти четыре года полы лучше научилась мыть, — смеется девушка.

Ульяна привела в приют нескольких своих одноклассников. Это ее радует, ведь не все ее знакомые понимают подобное увлечение. Более того, часто ей и другим волонтерам приходится сталкиваться с жалобами и угрозами местных жителей. Некоторые в деревне даже считают, что животных здесь откармливают для продажи мяса в Китай.

— Многие из моих знакомых не могут взять в толк, зачем я бесплатно трачу свое время. Но я не только доброе дело делаю — мне самой здесь хорошо. Да, я люблю танцы и очень по ним скучаю. Но за этих собак я несу ответственность и без них своей жизни не представляю. Это мой выбор, и для меня он правильный.

«Шесть лет езжу волонтером в хоспис и поеду еще»

Жене 17. Он подрабатывает барменом в одном из минских баров. После окончания школы планирует уехать учиться в Лондон. Женя здоров, его родственники — тоже. В хоспис парня занесло случайно.

Много лет назад друзья позвали его маму поработать поваром в летний домик хосписа в лагерь «Аист» — единственный в Беларуси лагерь для детей-инвалидов. Сына она прихватила с собой, чтобы не сидел летом в пыльном городе, а подышал свежим воздухом. Предполагалось, что в лагере Женя будет валяться пузом кверху на траве и отдыхать. Но сын заинтересовался работой волонтера. 

— Мне было 11 лет, — рассказывает он. — Я был совсем ребенком и еще не успел забить голову стереотипами об инвалидах. Наверное, поэтому никакой скованности, отторжения или страха не было. Сразу принял для себя, что люди бывают разные.

На следующий сезон Женя поехал в лагерь сам, без мамы. Еще через два года, когда Жене было 13, ему доверили первого подопечного ребенка с особенностями. В прошлом году Женю затянуло еще сильнее — он стал координатором группы волонтеров, которые приезжают поработать в лагерь хосписа из Уэльса.

Женя работает наравне с другими ребятами: за каждым волонтером закреплен подопечный. Волонтер курирует его, болтает о мелочах, придумывает развлечения, следит за приемом лекарств и самочувствием, не дает скучать. Всего в одну смену в лагерь приезжает от восьми до десяти подопечных. Смена длится две недели.

Это хоспис. У наших подопечных ограниченное время. Но это не значит, что его нужно проводить в жалости

— Самая первая мысль, которая была в голове: почему они, почему не я? Я ведь до хосписа с инвалидами нигде не сталкивался, — говорит Женя. — Когда стал полноценным волонтером, самое сложное было привыкнуть делать ребятам всякие гигиенические процедуры. Но еще сложнее — работать с аутистами. К первому привыкаешь, а второе мне, ребенку, поначалу было психологически непонятно, обидно и тяжело. Как же так? Мы только что дружили, а теперь он на меня как на врага смотрит? Но и с этим разобрались.

За шесть лет у Жени сменилось шесть подопечных. У всех — разные недуги, но каждый старше Жени на несколько лет. Со всеми подопечными парень старается поддерживать связь и после лагеря. Например, постоянно в контакте с самым близким своим другом-подопечным Антоном, который живет в Могилеве. Антону 25 лет. Он стал колясочником и попал в хоспис после ДТП. Были у Жени и такие подопечные, которые уже ушли.

С терпимостью к инвалидам — как с верой: нет смысла объяснять

— Впервые я присутствовал на похоронах полтора года назад. Да, тяжело. Но что поделать? Когда ты приходишь сюда, тебе приходится с этим смириться. Это хоспис. И у наших подопечных ограниченное время. Но это не значит, что его нужно проводить в жалости и скуке.

О своей работе в хосписе Женя говорит неохотно. Дети и дети. Помогаю, и ладно. И среди друзей никого ехать волонтерить не агитирует.

— С терпимостью к инвалидам — как с верой, — говорит парень. — Нет смысла объяснять, если человек сам к этому еще не пришел.

Только иногда, когда Женя видит, что кто-то из его друзей или знакомых «человек хороший, добрый и чем-то похож на меня», Женя приглашает его попробовать себя волонтером-вожатым в «Аист». Сам он настроен философски.

— Я много думал над тем, зачем я езжу в хоспис. И пришел вот к такому выводу: хочется и хочется. Мне нравится помогать.

Журнал «Имена» работает на деньги читателей. Вы присылаете 5, 10, 20 рублей, а мы ищем новых героев и делаем новые истории. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен». Нажимайте сюда и выбирайте удобный способ для перевода!