Вот уже больше года Юрий Станиславович из Витебска регулярно приезжает к минскому СИЗО № 1. Здесь он оставляет передачи для своей дочки, история которой еще недавно активно обсуждалась в СМИ. 24-летней Даше Беловой дали 12 лет колонии после того, как обнаружили в чемодане — она летела из-за границы — полторы таблетки экстази. Девушка раньше не имела проблем с законом, училась на заочном в БГУ, в основном жила и работала на Кипре. «А однажды решила слетать в Минск для того, чтобы уладить дела с документами, и стала преступницей!» — с горечью говорит Дашин папа.
«Я не понимаю, почему суд так жестоко нас наказал»
— Она преступница в том, что нет мозгов! Раз перевезла с Кипра полторы таблетки, то должна была понести наказание за контрабанду. Но 12 лет колонии?! — Юрий Станиславович еле сдерживает эмоции, пока мы стоим возле тюремных помещений для передач. Юрию 54 года, он всю жизнь проработал простым строителем. Рассказывает, что криминальными новостями никогда особенно не интересовался, но и подумать не мог, что в нашей стране за полторы таблетки могут дать больше, чем получают многие убийцы. При любой возможности отец приезжает сюда из Витебска, чтобы привезти дочери фрукты, овощи и колбасу. Во время кратких свиданий девушка жалуется, что тюремную баланду ее организм воспринимает с трудом.
История Даши стала известна прошлой осенью. В начале 2016 года она летела в Беларусь из Северного Кипра. Полторы таблетки экстази, которые нашли в чемодане, помещаются на ноготь большого пальца руки. Вес наркотика — меньше одного грамма. Экстази обнаружили в затерявшемся багаже.
— За несколько недель до задержания Даша сообщила подруге Жене, что «занычкарила» для нее экстази, мол, «приеду, полетаем» (на тот момент телефон Даши уже прослушивался оперативниками в рамках другого уголовного разбирательства, не связанного с наркотиками — прим. Имена), — Дашин папа постоянно прокручивает в голове обстоятельства дела. — Но строить обвинение на этой фразе — абсурд!
На Кипре таблетку экстази можно приобрести за 10 евро. Потребителей в тюрьмы не сажают
После задержания Даша сама открыла оперативникам айфон, хотела показать свои переписки и доказать, что она не наркодилер. Но в итоге получила срок, будто килограммами продавала наркотики. Девушку осудили за контрабанду наркотиков и за их приобретение с целью сбыта. Когда Даше огласили приговор, никто из ее близких не мог в это поверить. Ведь до инцидента с чемоданом в аэропорту у девушки не было проблем с законом. Она училась на заочном в БГУ. Между сессиями работала на Кипре в клубе. По информации отца, сначала Даша работала барменом, чтобы заработать на учебу и на жизнь, а за несколько недель до задержания Даша вышла замуж.
Мужа Даши зовут Рамадан, он гражданин Англии, в прошлом профессиональный боксер. Мы связываемся с ним по скайпу.
— Я работал управляющим в клубе, где мы с Дариной познакомились. Дошло до свадьбы, — вспоминает он, уничтожая сигарету за сигаретой, сидя перед монитором. — Перед тем, как заключить брак, проходили в Турции серьезное медицинское обследование. Дарина мечтала о детях, а мне 47 лет… Через несколько дней после свадьбы узнали, что Дарина не может иметь детей. Из-за этого у нее была жуткая депрессия. Чтобы отвлечься, решили поехать в путешествие по Европе. В Минск жена полетела, чтобы сделать шенгенскую визу.
На Кипре таблетку экстази можно приобрести за 10 евро во многих клубах. Потребителей в тюрьмы не сажают, говорит Рамадан. По его информации, экстази Даше дала подруга из клуба. Хотела таким образом помочь преодолеть стресс.
— Дарина позвонила мне из Минска, рассказала о таблетках. Она боялась, что затерявшийся багаж проверят и найдут там экстази. Но исправлять ошибку было уже поздно, — продолжает Рамадан.
— Государству что выгоднее — чтобы заплатили крупный штраф или 12 лет содержать в колонии этого ребенка? За полторы таблетки! — недоумевает и Юрий Станиславович. — Нет слов просто. Неужели нельзя перевоспитать другим способом? Даже гособвинитель запрашивал меньший срок.
В колонии на робу Дашу нашили полоску зеленого цвета. Так у нас сегодня обозначают осужденных за наркотики. Они не имеют права на условно-досрочное освобождение и у них более жесткие условия содержания.
— У их отряда отдельный барак. Там 125 человек и всего пять унитазов. Кто успел первым на толчок — хорошо. Кто не успел — ждите, — рассказывает об условиях Юрий Станиславович.
Примерно в то же время, когда Беловой оглашали приговор о 12 годах лишения свободы, кандидат юридических наук Ольга Савич защищала другого обвиняемого по похожему делу. Вес конфискованных наркотиков у подзащитного составлял около двух килограммов (в 2000 раз больше, чем у Дарьи). К тому же мужчина был ранее судим. Но он получил гораздо меньший срок — 8,5 лет лишения свободы.
— Белова полностью признала, что виновна в контрабанде и в хранении запрещенного вещества для личного потребления. Считаю, что ей можно было назначить не выше пяти с половиной лет лишения свободы. Согласитесь, это тоже достаточно жесткое наказание, — считает адвокат Ольга Савич.
Юрий Белов и Рамадан продолжат бороться за пересмотр приговора. Мингорсуд оставил приговор в силе. Месяц назад родственники подали жалобу в Верховный суд, но она еще не рассматривалась. После того, как Дашу задержали, жизнь отца превратилась в бесконечную борьбу, которая опустошает бюджет семьи. Только первый суд обошелся в 10 тысяч долларов.
— Я не понимаю, почему белорусский суд так жестоко нас наказал, — сокрушается Рамадан. — Дарина — замечательный человек и не заслуживает такого. Она не теряет веру, в письмах постоянно говорит о любви. Надеется, что все это — страшный сон, который скоро закончится, верит, что у нас когда-нибудь будут дети. Но мое здоровье не выдержит еще 12 лет.
Депутат: «Мы делали законодательство жестким, потому что для нас наркодельцы и распространители, в первую очередь, — это убийцы»
— Очень часто белорусские чиновники приводят в пример Китай. Там за наркопреступления якобы предусмотрена смертная казнь. Мы изучили китайское законодательство. Оказалось, смертная казнь возможна только для крупных наркоторговцев в исключительных случаях. Должен быть серьезный объем наркотиков и отягчающие обстоятельства, например, нападение на полицейских, — говорит Лариса Жигарь из Гродно, которая после посадки в тюрьму ее 18-летнего сына за распространение нескольких грамм конопли на целых 10 лет, основала «Материнское движение 328». 328 — номер статьи в Уголовном кодексе, по которой судят за наркопреступления. Сегодня эта организация объединяет родственников, осужденных за наркотики.
— Сроки лишения свободы там даются в зависимости от веса наркотиков. Скажем, за контрабанду героина, вес которого составляет меньше десяти граммов, в Китае могут дать максимум три года лишения свободы, — продолжает Лариса. — А у нас даже грамм любого наркотика трактуют как распространение. И сроки даются, как правило, в несколько раз большие, чем в Китае.
По официальным данным, за 2015 и 2016 годы в Беларуси за наркопреступления в тюрьмы посадили около восьми тысяч человек. Для сравнения, в 2011 и 2012 годах было осуждено пять тысяч. Такой скачок «посадок» случился после того, как в 2014 году президент подписал антинаркотический Декрет № 6, который, планировалось, защитит страну от нашествия спайсов.
К тому времени, как Александр Лукашенко подписал этот документ, в наркозависимость действительно были втянуты сотни тысяч человек. В кулуарных беседах с журналистами правоохранители из наркоконтроля называли цифру в 200 тысяч. И этом при том, что зависимость от «спайсов» тогда официально даже не учитывалась, а больных людей могло быть гораздо больше. В какой-то момент милиция перестала скрывать информацию и о смертях из-за «спайсов», а в СМИ регулярно писали о шокирующих последствиях употребления этих психотропов, которые долгое время легально продавались под видом курительных смесей. Многие хорошо помнят, как, например, в начале 2014-го года в поселке Привольный под Минском из-за спайсов погиб двоюродный брат знаменитых белорусских гандболистов-братьев Рутенко. Покурив психотропной травы, парень бросился в закрытое окно, порезался о стекло и истек кровью.
Мы не говорим, что наши дети полностью невиновны. Но наказание должно быть соизмеримо преступлению.
Бороться со всем этим было сложно. Как только государство что-то запрещало, в Беларусь ввозили те же опасные вещества с другими формулами. Дилеры снова безнаказанно продавали новые порошки и миксы по нескольку месяцев. Люди продолжали гибнуть и попадать в зависимость. Декрет № 6 позволил в считанные дни запрещать любой новый психотроп. Вскоре после этого ужесточили и Уголовный кодекс. Ответственность за распространение установили с 14 лет, а максимальные сроки за сбыт увеличили до 25 лет.
Депутат Палаты представителей Вадим Девятовский был тем самым человеком, который довел проблему со спайсами до президента, в результате чего декрет № 6 и появился.
— Изменение законодательства — это был прогрессивный шаг вперед, — вспоминает Девятовский. — Сегодня проблема остается, но она не так критична, как три-четыре года назад. Волну, которая выкашивала нашу молодежь, удалось остановить. Мы делали законодательство жестким, потому что для нас наркодельцы и распространители, в первую очередь, — это убийцы.
В то же время мы «стремимся к правовому государству, и судьба каждого человека должна быть в приоритете», отметил в беседе с «Именами» Девятовский: «Очень важно, чтобы следствие и суд были объективными».
Но родственники осужденных считают, что после изменения законов по наркотикам следователи получили карт-бланш на посадку в колонии как можно большего количества человек. Эти изменения, по их мнению, обернулась катастрофой уже для другой молодежи. Ведь борьба с наркотиками переросла в борьбу с потребителями. Очень многих стали осуждать и отправлять в тюрьмы как распространителей.
Теперь вместе с посадками растет и количество вступающих в организацию матерей, которые обеспокоены сомнительными приговорами в отношении их близких. Сегодня в «Движении матерей 328» состоит около 450 человек.
— Поделился половинкой таблетки с другом, получается, распространил. Не важно, что речь идет о половине грамма, а не о тонне, — объясняет Лариса Жигарь. — Мы не говорим, что наши дети полностью невиновны. Но наказание должно быть соизмеримо преступлению. Нельзя давать одинаковый срок тому, кто угостил друга, и тому, кто продает наркотики партиями. Мой 18-летний сын получил 10 лет за распространение. Он был в компании и имел при себе 0,8 грамма! А про реального дилера, который продал им наркотики, в материалах дела написали «неустановленное лицо».
Матери вместе с правозащитниками проанализировали уже десятки дел и увидели: очень часто суды признавали распространением даже сбыт психотропов «в неустановленном месте в неустановленное время неустановленному лицу». А президентский декрет № 6, который изначально был направлен против крупных воротил наркобизнеса, привел к тому, что в тюрьмы начали попадать молодые ребята 14−25 лет с незначительными объемами, констатирует Лариса Жигарь.
«В тюрьму подростка? На девять лет? Каким он выйдет?»
Татьяна и ее маленький сын Гера рассматривают картинки на стене комнаты в обычной брестской многоэтажке. Татьяна работает на мебельном производстве и вместе с мужем воспитывает троих детей. Помимо маленького Геры и взрослой дочери Тани еще два года назад здесь жил и Стас. В своей квартире парень не был уже два года. Когда Стасу, старшему сыну Татьяны, было 16, его задержали за распространение спайсов и посадили в колонию на девять лет. Стас отбывает наказание уже около двух.
Во время нашего общения Татьяна постоянно срывается на слезы. Говорит о том, что просто недопустимо сажать подростков на такие сроки и зачитывает стихи, которые сын пишет в колонии:
— И вот сейчас болен рэпом, ломаю стены куплетом
И даже после осечки, я всё равно буду первым!
Строка потянется дальше, и смысл будет утрачен…
Не надо только смеяться, ЗДЕСЬ даже клоуны плачут.....
На свободе Стас не был отличником, учился слабо. Попав в колонию, поступил на дистанционное обучение в Минский инновационный университет. Однажды сына даже показывали по телевидению, брали интервью в сюжете о колонии. Но все это не повод для радости. Женщина уже долгое время пробует разобраться в том, за что же посадили ее сына. Побывала на судах всех инстанций. Вдоль и поперек изучила уголовное дело. Но, говорит, так и не поняла, в чем он виноват.
По мнению следствия и суда, в ноябре 2014 со Стасом по телефону связался его знакомый и попросил продать наркотики. Хотя, слушая этот разговор в кабинете следователя, Татьяна не услышала ни слова о наркотиках, спайсах или миксах. В разговоре есть только тот факт, что «дилер» называет номер электронного кошелька, куда нужно перечислить деньги. По официальной версии, когда Стас получил подтверждение об оплате, то подъехал к брестскому ЦУМу и передал «спайс» своему товарищу. Покупателя, в свою очередь, с наркотиками задержали правоохранители.
Однако маму настораживает то, что самого Стаса задержали только через пять месяцев после описанного случая — в апреле 2015-го.
При этом ни во время задержания Стаса, ни после у него дома, ни вообще где-либо у юноши наркотиков не обнаружили.
— Если именно мой сын передавал «спайс», почему милиция не задержала его на месте преступления? Также свидетели не подтвердили факт передачи «спайса», — недоумевает мама осужденного. — Никаких веществ во время обыска обнаружено не было. Ничего не нашли и дома. Я не могу утверждать, что мой сын невиновен вовсе. Но чтобы осудить ребенка на девять лет, должны же быть стопроцентные доказательства!
Недавно в Бресте отменили приговор в отношении 15-летнего подростка. Ранее мальчик получил восемь с половиной лет за сбыт наркотиков. Но суд в итоге переквалифицировал обвинение на часть 1 (хранение без цели сбыта). Парня выпустили на свободу в зале суда. В случае со Стасом семья дошла до Верховного суда, но ни одну из кассационных жалоб не удовлетворили.
Татьяна с ужасом думает о том, что так и не добьется пересмотра дела, и ее Стас просидит в тюрьме еще целых семь лет. Самым настоящим уголовником с поломанной жизнью. Потому что лучшие годы в тюрьме — это фактически сломанная психика, считает мама Стаса.
— На одном из рассмотрений — это было в областном суде — приговор тоже был оставлен без изменений. Судья в начале процесса удивилась: «Так что, он несовершеннолетний?» — плачет Татьяна. — О каком ознакомлении с материалами дела может идти речь! И это человек, который решает судьбы. Неужели судьи не задумываются над тем, что могут калечить чьи-то судьбы. И даже если какой-то ребенок виноват, неужели такой длительный срок исправит его и сделает полноценным членом общества?!
Что дальше?
С тем, что проблема не решена и огульные «посадки» на серьезные сроки не помогают, сегодня согласны и представители парламента, говорится в недавнем репортаже TUT.BY с круглого стола, где встречались депутаты и родители осужденных.
— Они поймали молодого человека с одной дозой — и сразу сажают в тюрьму на восемь лет. А, по-видимому, для зависимых должно быть так: поймали, пригрозили, посадили ненадолго или дали условный срок — и наблюдайте за ним, — высказался заведующий отделом по обеспечению деятельности парламентской комиссии по законодательству Игорь Лапеко.
В конце февраля депутаты обсудили проблемы законодательства с правительством. Родители осужденных ждут, что уже на весенней сессии в Палате представителей примут решение снизить сроки. Не должны менять они только для крупных наркоторговцев, считают родственники осужденных.
Однако даже для того, чтобы предложения матерей учли, нужна воля ключевых структур, считают правозащитники. А, например, в МВД пока не поддерживают инициативу о снижении сроков.